Молодые годы разведчика Штирлица

Одна очень известная песенка начинается словами «профессий много, но прекрасней всех кино». А вот насколько это действительно прекрасно – создавать кино – при всей многочисленности кинорабочих, большинство людей знают только по песням или глядя на завораживающие голубые экраны.

Все, что остается среднестатистическому обывателю, это надеяться на участие в массовых сценах. Такая возможность представилась жителям Эстонии с приездом съемочной группы Сергея Урсуляка. Съемки 16-серийной картины с рабочим названием «Исаев» начались еще в декабре прошлого года, а ко 2 июля докатились и до нас. По телевидению основанную на трех произведениях Юлиана Семенова ленту о неком Максиме Исаеве, который внедряется в ряды белогвардейцев, покажут весной следующего года.

 Исаев добрался до Эстонии
 Действие романа «Бриллианты для диктатуры пролетариата» происходит в Эстонии, Исаев изобличает здесь похитителей золота и бриллиантов из Гохрана – Государственного хранилища ценностей РСФСР. «Бриллианты...» – это первый роман Семенова о Штирлице, но в целях экономии Сергей Урсуляк решил снимать эту часть последней. Так что Даниил Страхов, исполняющий роль разведчика Исаева, по ходу действия не стареет, а чудесным образом молодеет. Если по Севастополю он прогуливался с убеленными сединой висками, то в Эстонии он только начинает задумываться о карьере разведчика. Увековечиться в массовке этой многосерийной эпопеи выпало и мне.
 Набрав заветный номер телефона, робея, я прошусь поучаствовать в кинематографическом действе, на что мне предъявляют список требований к моей внешности: она должна максимально соответствовать временам молодого чекиста Всеволода Владимирова, впоследствии ставшего Максимом Исаевым, а потом уже Максом Отто фон Штирлицем.
Действие происходит с 1921 по 1928 годы, когда таких понятий, как мелирование и накладные ногти с цветастыми расписными узорами не существовало. Сообщив вдобавок возраст и рост, я получила адрес Дома пограничника в центре Таллинна, на Висмари, 3, куда нужно было явиться во вторник в 10 утра на грим и примерку. Оттуда все участники массовки поехали в Хаапсалу на съемочную площадку.

 Главное – чтобы костюмчик сидел
 Утром вторника дом на Висмари, 3 погрузился ненадолго в начало прошлого века. Очередь на примерку начиналась в коридоре и заканчивалась снующими туда-сюда костюмерами с сантиметрами на шеях. Повсюду стояли стеллажи и вешалки с неисчислимым количеством шляп, ремней, туфель, жилеток, кофточек, пальто и юбок. На мелочи создатели фильма не поскупились, помощник режиссера по реквизиту Александр Панов еще в начале съемок заверял, что специально для проекта изготовлены несколько сотен образцов всевозможных документов, удостоверений, пропусков, плакатов, газет, листовок, банкнот, рекламных щитов и афиш. Со складов и барахолок были собраны десятки старых зонтов, чемоданов, портфелей. Костюмеры приготовили 600 образцов гражданской одежды и военной формы разных социальных слоев, армейских и флотских подразделений. Только для Исаева было подобрано двенадцать вариантов костюмов.
 Женщина, пришедшая чуть раньше меня на примерку, волновалась, не спадут ли с нее чулки, мужчине рядом никак не могли подобрать подходящую шляпу, под ногами крутилась малюсенькая собачка Зема, а мне в это время гладили пальто. Затем меня нарядили в одежду начала прошлого века, я бы не удивилась, если б вдруг выяснилось, что вещичкам и впрямь столько лет: шерстяную юбку, что мне выдали, уже в нескольких местах явно попробовала на вкус моль. С примерки я отправилась к парикмахерам, где женщинам сооружали модные прически 20-30 годов, поливая все это дело таким количеством лака, чтобы  прическа была на ощупь деревянной, а мужчинам клеили усы.

 К полудню во дворе собралось уже десятка два пришельцев из прошлого. На просьбы костюмеров и организаторов сдать современную одежду на хранение вошедшие в роль мужчины патетически восклицали: «Я не сдамся!» На галстуке одного из них нашли надпись «Швендер» и наставляли, мол, будешь помнить, кого играл в этом фильме. А когда кто-то доставал мобильный телефон, спрашивали: «Что, Сталину звонишь?» Все фотографировали друг друга, старались сделать «рожу посерьезнее», чтобы соответствовать костюмчику. А в молодом человеке рядом со мной один узнал лутсовского Тоотса и, как ребенок, радовался своему открытию. По переулку мимо нас проезжали автобусы с туристами, которые при виде такого зрелища делали большие удивленные глаза и прижимались к окнам. А случайные прохожие тут же звонили друзьям, рассказывая, что за представление творится у Дома пограничника.
 Время все шло, а организаторы бегали все на нервах в поисках женщин для массовки: их пришло гораздо меньше, чем планировалось. Только в 13:40, то есть спустя почти четыре часа ожидания, мы загрузились в два автобуса и наконец-то поехали в Хаапсалу навстречу камерам и режиссеру. Уже вымотанные новоиспеченные актеры в автобусе спали, играли с телефонами, а двое на соседнем сиденье время от времени доставали из-за пазухи фляжку и смачно прихлебывали напиток, явно не напоминавший по составу компот. На крутых поворотах на головы пассажиров с верхних полок сыпались башмаки: одежду все-таки пришлось взять с собой. Публика, пустившаяся в путешествие к съемочной площадке, была весьма разношерстной: были и бомжеватого вида старички, и вполне солидные дамы и господа, рядом со мной ехала целая семья – папа с сыном и дочкой, которую все-таки взяли, несмотря на наличие вполне современных скобок на зубах.

 На вокзале в Хаапсалу
 На место назначения мы явились в начале четвертого, судя по всему, это нормальное начало рабочего дня для кинематографистов. Хотя, как оказалось, до съемок было еще далеко. Местом действия на тот день стал хаапсалуский железнодорожный музей. На перроне бывшего вокзала уже расклеили старинного вида афиши, расставили прилавки с настоящими яблоками и распечатанными «ретро»-газетами, которые поначалу было запрещено трогать, так как они лежали в каком-то особенном порядке. Чтобы вернуться в реальность, достаточно было взглянуть в сторону путей – рядом с вокзалом, метрах в десяти стоял столб, обозначивший периоды эстонской истории: 1905-1918 годы – в составе России, 1918-1940 – годы независимости, советские – 1940-1991 и опять независимость – с 1991 года. А вот знак «нулевой километр» – в 1920-е годы на станции Хаапсалу начинался отсчет километров, который заканчивался на станции Нарва. Столб хоть и не вписывался в реалии 30-х годов, но и съемкам не мешал. Конечно, вряд ли столб попадет в кадр, но на площадке он смотрелся как намек свыше товарищу Исаеву. Здесь же, на вокзале, массовка получила чемоданы. Принесли даже петуха и курицу в клетке для особого колорита. Раздававшая реквизит женщина снабжала каждого чемоданом, портфелем или сумочкой, приговаривая: «Вы у нас из деревни, а вы доктором будете, вот вам аптечка». Чемоданы было строго-настрого приказано носить, как тяжелые, даже если это была всего лишь деревянная крышка от швейной машинки. Мне вручили маленькую потрепанную сумочку вроде кошелька с ручками и отправили на перрон. Организовать массовку – дело нешуточное, хотя на февральские съемки в Крыму режиссер набрал 520 человек, не говоря о десятке лошадей и музейных автомобилях, чтобы снять отправление парохода «Андрей Первозванный» с русскими эмигрантами на борту. Участники массовых сцен, как муравьи, разбегались кто куда, носились со стаканчиками кофе по вокзалу, опять фотографировались. Двое с  фляжкой знакомились с дамами, уверяя их, что фляжку выдали как реквизит. Массовку кое-как расставили по перрону, по обе стороны камеры. Мне нужно было идти «быстро, не вразвалочку». Мальчишкам помоложе пришлось бежать, едва не роняя бутафорские чемоданы, одному молодому человеку выдали «Беломор». Сергей Урсуляк кричал по рации своим помощникам: «У кого есть рация? Кто-нибудь меня слышит?» И вот прозвучало долгожданное «Приготовиться – репетиция!»